Откопайся в глубине моря иль океана, бездна черная, никем не изведанная.
Отдай закон сохранения смысла жизни моего…
Исцели надбровные дуги мои, даря здоровый сон и сны из далеких мест спасения моего.

Ты прекраснее звёзд и ярых волн в облачном море моего подкожного мира. Рассвет моих тайных желаний, разбивающихся о прилив моих вещих снов. И все они о тебе.

красные искусанные губы на тёмной коже. я не встречала красивее юнош.

Я гибну в мужских руках, наполненных любовью. Это дар на всю мою жизнь от отца, которого нет со мной, способного объяснить мне все тонкости между чувствами мужчины к женщине. Заполнял бы ты тишину моей жизни в комнате моего нахождения? Если бы мы ссорились, стоял бы ты за дверью с кружкой зелёного чая? Искал бы ты способы наполнить мою жизнь лишь счастьем? Ждал бы ты моего возвращения у окна домой с чёрной кошкой на руках, которую вместе со мной уговорил оставить у мамы? Ругал бы ты меня за найденные пачки сигарет? Расцеловывал бы мои напудренные щеки при прощание, при встречи, перед сном и после пробуждения? Ты бы научил меня любить и уважать мужчин, которые бы наполнили мою жизнь после твоей смерти, но Папа, ты слишком рано ушёл, не успев мне рассказать о всех тонкостях между чувствами Отца к дочери.

ресницы разрезают пространство, в неимеющей выхода вселенной и поглащают прозрачную пыль, благородно наделённую светом.
но свет не касается моей кожи, обжигает пространство вблизи, а слёзы мчатся по прямой в вырез шеи и нет шанса сбежать, ведь во сне мне хуже, чем наяву. холод трескается на ступнях моих ног и на кистях моих рук, добираясь по венам по встречному пути к бьющимуся барабану, отбивающего минорные сонеты, гнушаясь тепла и света.
и мне так хорошо, когда темно.

Идентичность съедает мой мозг, нам нужно встретиться и раствориться белками глаз в остром образе, жарясь на рёбрах. Я вижу метеорит среди развалин моих мифов, пришедших сильным столпищем чёрных ног. Грязь сливает нас в канаву, выползаем из трущоб маленькими нашествиями, разлетаясь бабочками по мосту под твою человеческую юбку.

"а есть ли место для меня?"
"конечно, ты ведь всё моё нутро"

глаза вылетели за пределы орбит и покинули млечный путь, путешествуя без времени.

не говори больше о них, не смей обсуждать и осуждать их за спиной.
они не стоят твоих слов, выпущенных нотами меж накрашенных губ.
плыви против течения, разбивая колени о камни, сгребая подол своего промокшего платья и смеясь над собой, медленно запуская пальцы в тёмное холодное море.

Мы говорим с тобой о смерти, но кажется, я умираю прямо сейчас. Никогда мы не встретимся с тобою на оживленных перекрёстках глазами томными и чёрными, как ночь.
Но если это произойдет, то я буду плакать звёздами.

милое и волшебное создание! лежишь звездой на моей незаправленной кровати, завернувшись в моё постельное бельё, растилая свои светлые волосы по моей подушке и ленно собираешь слова на клавиатуре.
ты считаешь, как многие в этой жизни, что я не умею любить и не умею беречь, мне легче всё растоптать и под самым проливным дождём закрыть пред вами дверь, бессовестно расхаживая по дому в пледе с кружкой горячего чая и думать, что позову обратно вас, когда мне будет это угодно. и ты имеешь право так думать, но я знаю, что любой, кто произнесёт эти мысли вслух, думая что в этих поступках и есть вся я, думая, что знают меня наверняка, ты не пощадишь ничто, облащаясь в масштабный смерчь, где никто не будет ведать покоя и счастья, ты разрушишь эти пустые и никчёмные мифы, превращая их в щепки. (для тебя мои поступки в настоящем ценее и важнее, чем мои действия в прошлом)
поэтому именно ты лежишь на моей кровати с пледом в обнимку и пьешь горячий чай из моей кружки, а за окном поливает тёплый и летний дождь.

съешьте меня, мои невзгоды
я хочу начать всё заново
(Рига, 2017)

Я думаю о тебе в эти бессмысленные летние дни, где я живу теперь с холодным сердцем и с глубокой печалью на душе. Солнечный свет не способен согреть мою душу и добраться до потемневших уголков моего истинного «я», где свирепые волны затопили золотые берега, по которым ходила моя чистая и искренняя любовь к тебе. Но я не стану жалеть о том, к чему мы сами привели друг друга: два близких человека, когда-то державшие сплетённые руки и смотрящие в бездонные глаза, превратились ли в едва прохожих, забывших вкус настоящей и сильнейшей дружбы.
Мне больно из-за времени, которое всё быстрее стирает воспоминания о тебе, я будто старею и уже не могу вспомнить твоего голоса, твоих смешных шагов по асфальту, на который никогда не смотрю, не помню твоего бесшумного смеха и громкого дыхания и как мне быть теперь…
Забыть и жить дальше.

я парю сквозь дым в своём четырёхстенном мире, ублажая себя ночными сигаретами и душа моя всё также неизевстна мне.
Finita la comedia.

Открываю дверь машины и меня обдаёт запахом сирени, что лет двадцать, если не больше, растёт под окнами дома, в котором я переставляла свои босые ноги, учась ходить, а позже бегала за неугомонным белокурым братцем. В том доме хранятся мои тетради, разрисованные уродливыми людьми, где глаза втрое больше губ, а волосы пышны настолько, что залезают за границы бумажного листа. В том доме мне было страшно спать, в темноте мне мерещились тёмные и кровожадные силуэты моих предков, на утро превращающиеся в колыхающиеся занавески и в одежду, развешенную на двери и крючки. В том доме я полюбила читать… Бабушкины детективы вечно лежавшие на полке в спальне, куда я вечно забывала их вернуть, разбрасывая прочитанные книги по дому. В том доме я гонялась за кошкой, пила зелёный чай, топила камин в дождь за окном, там я сидела за огромным столом с семьей, там я провожала душные дни и встречала ранее утро.
Я в нём всегда медлительна, мои движения плавны и томны, мой голос спокоен и умиротворён, а мысли подобны тёплому ветру с запахом моря: я становлюсь тем, кем хочу быть, моя душа оголена и никто меня не знает такой.